Мой, и только мой - Страница 72

Джейн понимала, что ступила на тонкий лед, и постаралась проявить предельную осторожность.

— Тебе тридцать шесть, Кэл. Долго ты играть уже не сможешь.

— Много ты понимаешь. — Он схватил маленькое полотенце, вытер лицо. — Я в самом расцвете сил. Мне нет нужды уходить на покой.

— Может, не сейчас, но в обозримом будущем.

— Я смогу играть еще не один год.

Она думала о плече, которое он потирал, полагая, что его никто не видит, об установке гидромассажа, появившейся в ванной… Нет, относительно своего будущего он заблуждался.

— А что ты собираешься делать после того, как закончишь играть? Займешься бизнесом? Или станешь тренером?

Спинные мышцы взбугрились.

— Почему бы тебе, профессор, не сосредоточиться на t-кварках и не предоставить мое будущее мне? — Он направился в спальню, на ходу снимая полотенце, достал из комода трусы. — Ты помнишь, что во второй половине дня я улетаю в Техас?

Он переменил тему.

— Ты что-то говорил про турнир по гольфу.

— «Бобби Том Дэнтон инвитеншнл».

— Он твой друг? — Она поднялась с унитаза, прислонилась к дверному косяку.

— Дорогая, только не говори мне, что ты никогда не слышала о Бобби Томе Дэнтоне. Он самый знаменитый принимающий, который когда-либо играл в футбол.

— Принимающий?

— Ну да. Именно им бросают мяч куортербеки. Хочу сказать тебе, что день, когда ему вышибли колено и он навсегда покинул поле, стал одним из самых черных дней профессионального футбола.

— И чем он теперь занимается? Кэл достал брюки цвета хаки.

— Главным образом доказывает всем и вся, как ему сейчас хорошо. Он живет в Теларозе, в Техасе, с женой Грейси. Недавно у них родился ребенок. И убеждает всех, что, кроме семьи и учрежденного им благотворительного фонда, ему ничего от жизни не нужно.

— Может, так оно и есть.

— Ты не знаешь Бобби Тома. С детства он жил лишь для того, чтобы играть в футбол.

— Похоже, он делает важное дело.

— «Дэнтон фаунденейшн»? — Кэл надел темно-коричневую тенниску. — Совершенно верно. Этот турнир по гольфу принесет никак не меньше двухсот тысяч, которые будут потрачены на благотворительные цели, но, с моей точки зрения, такие фонды могут создавать сотни людей, а вот в умении поймать мяч с Би Ти не может сравниться никто.

Джейн полагала, что организовать работу благотворительного фонда куда сложнее, чем ловить брошенный куортербеком мяч, но она знала, когда надо прикусить язычок.

— Вне футбольного поля тоже есть много интересного. Возьмем, к примеру, тебя. Ты можешь начать новую жизнь, пока еще молодой.

— Мне нравится моя нынешняя жизнь.

И прежде чем она успела что-то сказать, он подошел к ней, заключил в объятия и начал целовать. Она почувствовала, как напрягся его «игрунчик», но на дворе стоял ясный день, поэтому он с неохотой отстранился.

— Уже готова дать задний ход? Джейн вздохнула.

— Почти.

— Ты же знаешь, что я так легко не сдамся. Не успокоюсь, пока не раздену тебя при свете дня.

— Знаю.

— Может, даже заставлю пройтись вокруг дома. Она мрачно посмотрела на него.

— Меня это не удивит.

— Разумеется, не в чем мать родила.

— Ты очень великодушен.

— Скорее всего позволю надеть туфельки на высоком каблуке.

— Таких добряков надо еще поискать.

Он вновь принялся целовать ее. Потом начал ласкать груди. И вскоре слышалось только их тяжелое дыхание. Только утром она сказала себе, что с играми надо кончать, и вот наступил решающий момент. Одной рукой она взялась за подол ночнушки.

Зазвонил телефон. Она тянула ночнушку все выше, продолжая целовать Кэла, но настойчивые звонки перебили настроение.

Он застонал.

— Почему не сработал этот чертов автоответчик? Она опустила подол.

— Вчера приходили кореянки. Может, случайно поставили его не в тот режим.

— Готов спорить, это отец. Он собирался позвонить мне этим утром. — С неохотой он отпустил ее, на пару мгновений прижался лбом к ее лбу, поцеловал в кончик носа.

Джейн печально вздохнула. В кои веки она решила показать ему свое раздобревшее тело, так зазвонил этот глупый телефон! Чтобы не мешать, она прошла в ванную, приняла душ, оделась. Потом спустилась на кухню.

Кэл засовывал бумажник в карман брюк.

— Звонил отец. Он и мама сегодня встречаются за ленчем в Эшвилле. Надеюсь, он сумеет убедить ее положить конец этому безумию и вернуться домой. Не могу поверить, что она так упряма.

— В конфликте участвуют двое.

— И один из них очень уж твердолоб.

Она зареклась спорить с ним по этому поводу. Он не сомневался, что вина в том, что родители расстались, лежит на матери: из дома ушла именно она, и никакие доводы Джейн не убеждали его, что следует взглянуть на происходящее и с позиции другой стороны.

— Ты знаешь, что ответила мать Этану, когда тот предложил ей пасторский совет? Велела не совать нос в чужие дела.

Джейн изогнула бровь.

— Возможно, Этан в этом вопросе не лучший советчик.

— Он — ее пастор!

Она с трудом подавила желание закатить глаза. И вместо этого принялась терпеливо разъяснять очевидное:

— Вы с Этаном — лица заинтересованные, так что советоваться с вами никак нельзя.

— Да, наверное. — Он взял со стола ключи. — Просто не понимаю, как такое могло случиться.

Вглядываясь в озабоченное лицо Кэла, Джейн желала Линн и Джиму поскорее уладить возникшие разногласия, отравляющие жизнь не только им, но и их детям. Кэл и Этан любили родителей. Нелады в семье напрямую отражались и на них.

Вновь она задалась вопросом, что же произошло у Линн и Джима Боннеров. Долгие годы вроде бы им удавалось жить в любви и согласии. Что разделило их именно теперь?