Мой, и только мой - Страница 60

Вниз Кэл спустился в восемь утра. Ему не хотелось идти на намеченную на девять утра встречу с Этаном и членом палаты представителей от местного избирательного округа, где они собирались обсудить программу борьбы с распространением наркотиков среди подростков. Ему не хотелось встречаться за ленчем с матерью и пытаться вразумить ее, но встречи эти отложить он не мог. Может, если б он поспал подольше, то встал бы не в столь дурном настроении.

Впрочем, он прекрасно понимал, что негоже сваливать вину за плохое настроение на недостаток сна или ломоту в суставах. Ответственность лежала на сексуальном вампире, на котором его угораздило жениться. Если бы она раздевалась, как все прочие, он бы прошлую ночь проспал как младенец.

Войдя на кухню, он увидел Джейн. Она сидела за столом и жевала бублик, обмазанный сверху медом. На мгновение у него перехватило дыхание: таким домашним уютом веяло от этой сцены. Но этого он как раз и не хотел! Ни дома, ни семьи, ни ребенка, тем более что где-то неподалеку отирался Кевин Такер. Рано ему еще кардинально менять образ жизни!

Он заметил, что во внешнем облике профессора ничего не изменилось. Золотистая водолазка заправлена в брючки цвета хаки, не обтягивающие, но и не висящие мешком, волосы забраны назад и схвачены лентой. Как обычно, она лишь чуть подкрасила губы, не воспользовавшись ни румянами, ни тенями, ни тушью для ресниц. Вроде бы не было в ней ничего сексуального, и Кэл не мог понять: откуда такой прилив желания?

Он принес из кладовой новую коробку «Лаки чармс», взял миску, ложку. Излишне сильно шмякнул об стол пакет с молоком, ожидая, что сейчас она отчихвостит его за то, что он уехал, оставив ее одну. Он понимал, что джентльмен так бы не поступил, но она уязвила его гордость. И теперь готовился к расплате, хотя в восемь утра ему меньше всего на свете хотелось иметь дело с вопящим баньши.

Джейн посмотрела на него поверх очков:

— Ты все еще пьешь двухпроцентное молоко?

— А что в этом плохого? — Он вскрыл пакет.

— Двухпроцентное молоко далеко не обезжиренное, как полагают большинство американцев. Если тебе небезразлично состояние собственных артерий, следует переходить на снятое молоко, в крайнем случае на однопроцентное.

— А тебе следует не совать нос в чужую тарелку. — «Лаки чармс» посыпались в миску. — Когда мне потребуется… — Он замолчал не веря своим глазам.

— Что-то не так?

— Ты такое когда-нибудь видела?

— Святой Боже!

В изумлении он смотрел на горку кругляшков из овсяной муки. Без единой маршмэллоу. Сплошная овсянка, поблескивающая бежевой глазурью. Ни тебе многоцветных радуг, ни зеленых трилистников, ни синих полумесяцев, ни лиловых подковок, ни желтых солнышек. Все маршмэллоу исчезли.

— Может, кто-то залезал в коробку? — бесстрастно предположила она.

— Никто в нее не залезал! Она была запечатана. Должно быть, фабричный брак.

Он вскочил, прошел в кладовую за другой коробкой. И так утро поганое, а тут еще это. Он высыпал овсяные кругляшки в мусорное ведро, вскрыл вторую коробку, но и из нее в миску посыпались те же кругляшки. Без маршмэллоу.

— Просто не могу в это поверить! Я напишу президенту «Дженерал миллз»! Неужели у них нет службы контроля качества?

— Я уверена, что это какая-то случайность.

— Мне без разницы, случайность это или нет. Такого быть не должно! Если человек покупает коробку «Лаки чармс», он имеет право найти в ней то, за что платит деньги.

— Может, съешь бублик с медом? Могу предложить также стакан снятого молока.

— Не хочу я бублик, и уж тем более снятое молоко. Я привык есть на завтрак «Лаки чармс»! — Он вновь прогулялся в кладовую и вернулся с тремя оставшимися коробками. — Гарантирую, хоть в одной будут маршмэллоу.

Он ошибся. Вскрыл все три. Не обнаружил ни одной маршмэллоу.

К тому времени профессор доела бублик. И холодно взирала на него зелеными, как пропавшие трилистники из маршмэллоу, глазами.

— Может, сварить тебе овсяную кашу? Или «Уиатену». Вроде бы у меня есть коробка «Уиатены».

Кэла охватила ярость. Все в его жизни идет наперекосяк. Профессор, заставляющая шевелить мозгами. Это внезапное появление Кевина. Мать, уехавшая от отца. И наконец, исчезновение маршмэллоу из пяти коробок его любимого сухого завтрака.

— Ничего я не хочу!

Она отпила молока, являя собой абсолютное спокойствие.

— Вредно начинать без плотного завтрака.

— А я рискну.

Очень ему хотелось сдернуть ее со стула, перебросить через плечо, отнести в спальню и закончить начатое прошлой ночью. Но вместо этого он выхватил из кармана ключи и, мрачнее тучи, двинул в гараж.

Он не просто напишет письмо президенту «Дженерал миллз», решил Кэл. Он подаст в суд на эту чертову компанию. На всех, от совета директоров до кладовщиков. Черт побери, он научит «Дженерал миллз» не продавать некачественный товар. Рывком Кэл открыл дверцу джипа и обомлел.

Маршмэллоу. Сотни крошечных маршмэллоу. Красные шарики, розовые сердечки, синие месяцы. Везде и всюду. На приборном щитке, переднем сиденье, заднем.

Красный туман поплыл у него перед глазами. Он захлопнул дверцу и бросился на кухню. Он ее просто убьет!

Она пила чай.

— Что-нибудь забыл?

— Да, забыл. Забыл отшлепать тебя по заднице!

Она нисколько не испугалась. Черт бы ее побрал! Какие бы он ни изрыгал угрозы, как бы ни кричал, она на это не реагировала, твердо зная, что он ее и пальцем не тронет. Так что оставалось лишь сотрясать воздух.

— Ты мне за это заплатишь!

Он схватил одну из коробок «Лаки чармс» и перевернул ее, высыпая бежевые кругляшки на пол. Сорвал фабричную наклейку с донышка и, естественно, обнаружил на внутренней оболочке разрез, аккуратно заклеенный скотчем.